***
Будет так – в дебрях сумерек долгих
второпях стрекотавший сверчок
потеряет вдруг нить эпилога
и замрет, и обронит смычок.
В тишине покачнется мгновенье,
век и город меняя в лице.
И в туманной твоей ойкумене
вновь забрезжит далекая цель.
Отдалившись ещё. И не вычтешь
ни единой из канувших дат.
Ты уходишь дворами привычных,
ставших сплошь проходными, утрат
в пустыри одиночеств насущных,
где под сердце ветра полоснут,
где становится проще и гуще
тишины непреложная суть…
«Пронеси её, Господи, мимо» –
всё бормочешь ты, но за спиной
дышит время почти нестерпимой,
загустевшей колодезной тьмой.
И расходится, плавится ломкий,
чуть державшийся лёд забытья.
Да, беспамятство – это потемки,
но потемки и память твоя.
Повтори же от Ноя доныне
этот пройденный город с азов –
подворотни гремучей гордыни,
небоскребы обрушенных слов,
и дыши на озябшие пальцы –
занемевшие сумерки грей,
став безвылазным постояльцем
нескончаемых пустырей…
***
В начале было… Впрочем, помолчи –
не дай речам огульным и окольным
вновь со своей лукавой колокольни,
с пожаром одержимой каланчи
трепать не умещаемое в них,
для слов не проницаемое имя.
Молчи и слушай неисповедимый,
безмолвный снег над пеной площадных
изустных правд и писаных времён,
в их переобновляемом завете –
закупоренный в бражной склянке ветер,
расколотый в кимвальный стылый звон,
казнённый воздух… Просто слушай снег,
вдыхай неизъяснимое молчанье
о том, что каждый сущий миг – начало,
и каждое начало – человек…
Будет день – в дебрях сумерек долгих
второпях стрекотавший сверчок
потеряет вдруг нить эпилога
и заблудишься в линиях строк.
Там, где волчьими ямами память
караулит бессонно. Ау-
кликни- эхо ответит ли,камень рухнет
в воду на том берегу.
Повезёт, и услышит прохожий
тоже грустный. Похожий, постой!
И тебя одиночество гложет
в летней комнате ночи пустой.
Спасибо, Слава! Такие экзистенциальные близости помогают легче переживать экзистенциальное одиночество. Совсем-то его не преодолеешь, да и страшно было бы преодолеть. :)