Свели в одно - и воздух, и ручей.
И вытянулось в полный рост безбрежье.
Под лезвиями ливневых мечей,
что без разбора мох и камень режут,
тянулось утро тусклой западнёй -
проверенный капкан на бездорожье…
Туман луны остаток обезрожил,
в окне умывшись водной пятерней..
Свели в одно - и речь и немоту.
Собрал Господь созревшую тщету.
Заплакали две смерти по-лебяжьи,
когда в одном не находили ту,
покорную, проснувшемуся рту,
оплаканную ливнями пропажу -
простое одиночество моё,
наполненное утром до краёв...
Петербургский звездопад
Бледный вечер – томный малый….
Над болезною Невой
пролетает запоздалый
летний облачный конвой.
Кинь платочек в дымный воздух
чернокрылый люцифер!
Алый китель в млечных розах
двухголовый горбит герб.
Толпы рябью по проспектам,
без времен плывут и дат...
Трубадуры бьют в набат
зацелованного лета.
Но меж юностью и смертью -
ночь вперед и час назад.
Миг ранения в предсердье...
Обернешься – в сердце метит
петербургский звездопад.
Дзен
Эпоха дзен - кайма фарфора,
заката длинные глаза...
Рябины лба от разговоров.
Ступеней лет не осязать
ни в речи, ни в полете дивном
в страну обласканных вещей.
Поддето сердце лунным бивнем
и спрятано в тиши пещер.
Где проживает без прописки,
без окон, без дверей и сна
легка и вечна по-буддийски
твоя последняя весна.
...но ты затачиваешь тонко
язык свой тусклый, словно меч
Как нежеланного ребенка
за словом слово рубишь…С плеч
летят: осока, одуванчик...
И снова лист уныл и бел.
А за спиной рыдает мальчик
не по тебе, не по тебе…
мезозой
…а все, кто был, ушли в забой..
Ах, время! -шарик голубой
в ладонях суеты…
Спускаясь в зябкий мезозой
Замрешь пред ликом Ломброзо,
пред золотом орды.
Татарский залежалый смрад
привычно выдыхает мат,
под гулким сводом ям.
Ах, время! - раненый солдат
пленен тобой, любим, размят,
по вражеским рукам…
Но все кто был, ушли в забой…
И смерть несется за тобой -
несушкой за яйцом…
Ах, время! – немота рабов
в себе лелеющих любовь
с кукушечьим лицом….
тараканье
Читай с листа – раёшник был таков,
когда на старте выплеснулось слово
и тараканьих не придумав снова,
пыхтящих трубками бегов, бог спал…
Тогда прочти.
Гремели, а после закалялись сны.
В качелях, тех, что выше ели
пушком дрожащие усы, проклюнулись
Раёшник – был таков…
Моря тогда пошли от берегов
Учуяв ход истории…
И пала Троя, был убит Улисс….
А чертовы качели сорвались.
Готовый таракан упал на лист
в районе Гори…
