На крестах перекрёстков распяты, слывём моисеями
В тех вааловых храмах, где водят слепые слепых,
В свою всхожесть в асфальте не слишком-то верящим семенем
Сорок лет рассыпая себя по пустыне толпы.
Кучным боем любовной невстречности города ранены,
Энный год одиночества ночи вдыхая мороз,
Позабыв привередливость, примем любое даяние –
В лютый голод становится пофигу – по- или воз-.
В пику даме назвавшись под утро случайными картами,
В остывающей чёрной дыре прогоревших костров,
Запечённую в углях похмельную душу выкатывать
В пепел дней на ладонную паперть прогорклых дворов.
Проверяя свой пульс стетоскопом ствола пистолетного
На три пальца левей середины болючей груди,
Воскресаем, на время уверовав в ветхость заветного:
"Оставаясь – живи всем собой, уходя – уходи".
Лабиринтами улиц бродящие отроки гордые
Вносят плату в размере себя за возможность дышать,
А алмазы ума, перемолоты молохом города,
Истекают графитом истёртого карандаша.
